Спит гаолян…

Истории бывают разные. В некоторых – главный герой, преодолевая море трудностей, побеждая невзгоды, напасти, темные силы и прочее и т.д., и т.п., на последнем издыхании вырывает победу. В других – нас увлекают нравственные страдания героя, его личностные качества… Так вот, чтобы вы не подумали что автор этих строк редкостный зануда (страшная тайна, кто так подумал – прошу на промывку мозгов и стирание памяти), моя история включает в себя все эти моменты…
Палил летний зной. Дождь лил как из ведра, в соседней губернии и иногда на нас. Напарник сидел в девяти тысячах километров от меня и изредка по е-мэйлу обещал приехать и жаловался на тему что «нет тут ничего» и поехали искать эльдорадо, как только я к тебе нагряну. Что самое интересное, я бы поехал, но лень, а также отсутствие Игорехи в пределах ДВФО значительно мешали. Одно спасало: лежит в тридцати минутах хода парома от Владика, остров Русский. Боюсь что истории некоторых искателей, к которым принадлежу и я, превратят его в скором времени в этакое «поле чудес» Приморья. Это и правда и выдумка одновременно. Чудеса там встречаются. А вот полем огромный остров площадью в 97.6 кв. км. назвать сложно. Прибавьте к этому 47 вершин, самая высокая из которых достигает 290 метров. Покрыто поле лесом, кустарником, Владивостокской крепостью и стройками саммита АТЭС. Что прибавляет пикантности поискам.


- На тебя билет брать? В семь с копейками утра, когда в полной выкладке с фискарем-телескопом в руках, рюкзаком за плечами, в энцефалитке и резиновых сапогах, (с неизменным пузом и 120 килограммами живого веса) бежишь к причалу парома через вокзал, изумленно глядящий на этакое чудо, вопрос – риторический.
- Бери, через пять минут буду. Все ясно, второй «неуловимый мститель» - уже на причале. До отхода парома десять минут. В магазин за кофейком и ходу, ходу…
Обычные историко-копательские разговоры с видом на порт, стоя на борту парома. Баночка теплого кофе – великое дело для такого выезда. Пенистый след за кормой парома и вот он – Русский. Аппарель вниз и пехота пошла… навстречу ей самые хитрые с причала, смена караула на стройке… и двое «народных археологов» в лес под боком у стройки моста на мысе Поспелова. Ряды палаток бывшего лагеря РИА частично завалены мусором. Тут и банки – подарок туристов, оранжевые каски и старые робы – строителей, коляска от мотоцикла, топливные фильтры – инопланетяне, наверное, пепелац чинили.
И вот между этими «следами человека» и утюжили мы обреченный на превращение в многополосное шоссе лесной массив. В целом, соотношение мусора и реальных целей было приемлемым, на десяток гильз что-то да попадалось (потом на два десятка, потом одни гильзы, потом – ничего, но даже сейчас я не могу самоуверенно сказать – выбито!). Были это в основном монетки, иногда – забавные бронзовые запчасти, артиллерийская имперская пряжка, звезды красноармейцев. Но самое главное, то, ради чего мы ехали на лагерь - увольнительные жетоны солдат РИА до русско-японской войны.
- Личник! Слышался восторженный вопль каждый раз, когда в ямке лежал заветный кругляш.
- Покажи! Кричалось в ответ и, продираясь сквозь кустарник, ломился менее удачливый искатель к другому.
Свой первый жетон на лагере я поднял почти у дороги, среди банок, камней, мусора и невысокого жесткого кустарника. Прибор отозвался тихим перезвоном и я начал аккуратно копать, зная, что это не гильза… Снял дерн и верхний слой – сигнал не усилился и не пропал, расширил ямку, пошел вглубь… Земля шла плотная, слежавшаяся, камни сменились корнем дерева, но сигнал был сантиметрах в пяти в стороне от корневища. Еще вглубь и, на 35 - 38 сантиметрах от поверхности, лежал круглый жетон, слегка выщербленный у предназначавшегося для подвешивания отверстия, с надписью 4 Рота 35 восточно-Сибирский стрелковый полк. Взрыв эмоций и победный рык «Личник!», огласил лес. В тот день были и монеты и деталь от ножен на кортик и пуговицы с гильзами, куда без них. Но центральным моментом, для меня, был он, 35 Восточно-Сибирский. Впрочем, напарник в тот день поднял два «личника» и наперсный крест. А копали мы на Илью пророка.
Второй увольнительный жетон, с этого лагеря, достался мне еще забавнее. Дело было уже осенью. Бывает так, что в выезд «то густо, то пусто»… Вот это оно и было – легендарное «пусто». Ни монетки, ничего, гильзы от трехлинейки и пяток пуговиц. Кепку потерял, короче – полное расстройство! До парома – чуть больше часа, скоро уже прозвенит трубный глас судьбы, ползу в расстроенных чувствах.


- Ну что, минут сорок и побежали?
- Ага.
- Я пойду на свою палатку.
- А я понизу пройдусь.
- Ну, удачи.
«Терка», честно отработав два выезда на комплекте батарей, начала жестами и мимикой показывать нерадивому хозяину, что пора и честь знать. Громкость резко снизилась, включился режим экономии заряда. Поэтому первый тихий писк показался мне сначала «фантомкой». Вторая проводка – есть сигнал. «Двушка» Александра III. С почином, поползли дальше… Еще, через пару метров – устойчивый «звяк» - пятак 1873 года. Сохран «морской» - находки в паре сотен метров от моря часто бывают с поврежденной поверхностью, но, все-же, настроение поднимается. И вот тогда и произошло знаковое событие дня: четкий поверхностный сигнал. Сразу понимаешь – не гильза. Напарник в тридцати метрах впереди, копаю…
- Личник!
- Да твою-ж, покажи!
- Вот смотри!
- Ямку прозвонил?!
В ямке было пусто, чуть в стороне лежали гильзы, а у меня в руках был увольнительный знак 271 Льговского пехотного полка. Что сразу поставило нас в тупик. История с ним отдельная: большинство сибирских стрелковых полков было трехбатальонными. Но, незадолго до начала Русско-японской, полки начали доукомплектовывать до 4-х батальонной структуры. С началом войны, 50 тысяч добровольцев из пехотных полков по все России ушли в Манчжурию на пополнение. Скорее всего, пехотинец из 271 полка попал в 35-й сибирский летом 1905. Дальнейшая судьба этого курянина неизвестна. Но полк, в который он попал, воевал геройски, был награжден Георгиевским знаменем с надписью: «За отличие под Ляояном и на р. Шахэ в 1904 году, у Сандепу в 1905 году».


Скоро эти увольнительные жетоны займут свое место в экспозиции музея Морского университета, посвященной событиям 1904 – 1905 годов. Дай Бог, чтобы напоминали они нам о мужестве и преданности долгу наших предков, сражавшихся за Веру, убежденных в непогрешимости Царя, любивших свое Отечество. Нам этого, порой, так не хватает.